Зачем подростку лагерь в Карелии

Чувство победы, которое изменило моего сына

18 июня прошлого года. Мы в гостях за городом. Лето, суббота, мясо на мангале и теплая компания. Чего еще желать для полного счастья? Мне — только звонка от 12-летнего сына.

Он в Карелии, в лагере. Несколько дней назад Игорь, как и все ребята его отряда, ушел в пятидневный поход — с инструктором, конечно. Днем ребята идут с рюкзаками, ночуют в палатках.

Первые три дня сын звонил и рассказывал, как им трудно – тяжелые рюкзаки, жарко, комары. Некоторые из его товарищей плакали, когда звонили родителям. Я уже тогда была в напряжении.

Потом Игорь перестал выходить на связь. Это было ожидаемо, потому что заряжать телефон негде. Но я все равно перестала спокойно спать — представляла, как дети сидят у костра в темном лесу, а вокруг голодные медведи и маньяки (какой же материнский кошмар без маньяков?). Ночами заходила на сайт лагеря и читала, что там пишут про безопасность – у инструкторов есть спутниковые телефоны, о маршруте всех групп каждый день сообщают в МЧС, ну и вообще-то в июне в Карелии «белые ночи» — книжку можно читать. И это немного успокаивало.

И вот, наконец, долгожданный звонок. Ребята вернулись на базу, зарядили телефоны, настроение отличное. Я могу расслабиться и сосредоточиться на шашлыке.

«Только погода портится, — говорит Игорь. Ветер сильный, рвет канаты, на которых держатся тенты».

В Москве тоже гроза. Вечером везу большую семью домой, все крепко спят в машине: дочка и племянник – после игр на свежем воздухе, муж и его брат – после хорошего коньяка. Они не видят, как я несколько раз останавливаюсь на Третьем кольце: поток воды с неба такой, что я вообще не вижу дороги.

Дома ложимся спать, телефоны почему-то остались в другой комнате. Утром вижу, что около полуночи сын звонил нам десять (!) раз: три пропущенных звонка на моем телефоне и семь – на телефоне мужа. Перезваниваю, но абонент уже недоступен. Я, конечно, опять начинаю волноваться.

Едем с дочкой и сестрой кататься на велосипедах к Воробьевым горам. Временами набираю сына, но у него все так же глухо.

Наконец где-то в обед Игорь сам позвонил и сказал, что у него все хорошо.

А минут через десять начали звонить родственники и друзья, которые знали, где Игорь. От них мы узнали, что в Карелии погибли дети, его ровесники, которые отдыхали в другом лагере.

Как мне повезло, что Игорь позвонил раньше. Наверное, взрослые в лагере, зная, что произошло, попросили детей побыстрее связаться с родителями.

Открытие в воде из озера

Через два дня, встречая сына на Ленинградском вокзале, я была уверена, что больше ни в какую Карелию он не поедет.  Я не пущу, и он сам не захочет – у меня не сложилось ощущения, что для него этот отдых стал наслаждением.

Ошиблась по обоим пунктам. За первые 15 минут после встречи Игорь озвучил свой жизненный план: этим летом съездить в лагерь еще раз, чтобы отправиться уже не в пеший, а в водный поход – на катамаранах по рекам. Следующим летом – опять на две смены и еще две ступени. План заканчивался тем, что он сплавится к Белому морю, а потом сам станет работать инструктором в этом лагере.

Очень быстро мы, родители, заметили: что-то в сыне изменилось. Ребенок, который мог извести окружающих комментариями по поводу того, что в ресторане ему слишком долго готовят еду, можно сказать, исчез.

Через неделю после его возвращения из Карелии мы уезжали на море. Чтобы избежать перевеса багажа, я сложила все самое тяжелое в ручную кладь — рюкзак. Там оказался ноутбук, большой фотоаппарат, три толстых и несколько средних по размеру книжек – мое отпускное чтение. Игорь повесил все это на себя и спокойно таскал и в аэропорту, и в раскаленном от солнца Дубровнике, развлекая нас дембельскими разговорчиками типа «Да разве это рюкзак? Вот в Карелии у меня был рюкзак…» «Это разве далеко? Вот в Карелии…».

Через несколько дней, гуляя в заповеднике с Плитвицкими озерами, я пожаловалась по поводу того, что пить хочу, а воды купить негде. Тут же появился Игорь с бутылкой, сам отпил и мне галантно предложил. Я растаяла, пригубила из бутылки, но проглотить то, что попало в рот, не смогла. Вода оказалась из озера. Игорь не понял моей реакции. «Да нормальная вода, мам, мы в Карелии всегда из озера пили». Мы с ним договорились, что больше он оттуда не будет пить без крайней необходимости. Но вообще я пришла в восторг – от такой невозмутимости, находчивости, неприхотливости. Пожалуй, в тот момент я поняла, как сильно изменился мой ребенок.

А осенью было родительское собрание, после которого я услышала массу комплиментов в адрес сына от классного руководителя – он повзрослел и стал более ответственным. «Возможно, это из-за похода в Карелии, — предположила учительница. – Он постоянно про него всем рассказывает».

Тогда я решила, что тоже должна всем рассказать про этот лагерь.

От Килиманджаро до Карелии

Лагерь “Большое Приключение” основали Дмитрий и Матвей Шпаро в 2000 году.

Дмитрий Игоревич — известный советский и российский путешественник. Среди его многочисленных экспедиций самая знаменитая состоялась в 1979 году – под его руководством впервые в мире люди достигли Северного полюса на лыжах.

Девятнадцать лет  спустя Дмитрий Шпаро вместе с сыном Матвеем пересек на лыжах Берингов пролив, разделяющий Азию и Америку – такое путешествие также произошло впервые в истории. Тогда героев поздравили президенты России и США – Борис Ельцин и Билл Клинтон, а экспедиция занесена в Книгу рекордов Гиннесса.

Матвей Шпаро, как и его отец, неоднократно организовывал российские и международные экспедиции. Его путешествия известны тем, что в них часто участвуют инвалиды. Например, гору Килиманджаро вместе с ним покоряли два глухих человека, один слепой и четыре путешественника, у которых ампутирована нога или рука. В его экспедиции на лыжах через Гренландию был человек на инвалидной коляске. Два человека с травмой позвоночника поднимались вместе с российским путешественником на гору Мак-Кинли на Аляске.

Идея таких путешествий – вернуть к нормальной жизни людей, которые в результате несчастного случая оказались в инвалидном кресле.

«Авария, травма, инвалидность — когда с человеком такое случается, он теряет веру в себя. А наши путешествия ее возвращают, — говорит Матвей Шпаро. — Кто-то сидит-сидит дома, бездействует и вдруг понимает, что раз в инвалидном кресле можно пересечь Гренландию или подняться на вершину, то уж точно можно хотя бы выйти из квартиры и оглядеться вокруг».

Матвей Шпаро не только возвращает веру в себя людям, которые попали в аварию, но и помогает ее обрести тем, кто находится в непростом возрасте – трудном для окружающих и часто мучительном для себя. Я говорю о подростках.

В 1991 году Шпаро-младший побывал «по обмену» в туристическом лагере на границе США и Канады. Организация лагеря, спортивная программа и уровень подготовки детей его очень впечатлили. Спустя десять лет Матвей Шпаро решил создать нечто подобное в России.

В 2000 году российские отделение «Кодак» праздновало свой столетний юбилей. Компания собиралась отметить дату масштабным детским экологическим проектом. Тут Шпаро и пригодилась американская идея. Написали письмо к властям Карелии с просьбой разрешить организацию палаточного лагеря на лесной поляне площадью 12 гектаров. После его получения было необходимо пройти комиссию Роспотребнадзора, МЧС и МВД, которые согласовывали требования по безопасности детей.

В первый год «Большое Приключение» приняло 100 детей  – победителей всероссийского конкурса экологических проектов. В 2002‑м их было уже 700 – начались продажи путевок. Сейчас лагерь каждое лето принимает 1200 детей от 8 до 17 лет. Помимо кемпинга в Карелии, открылись еще три — в Подмосковье, в Крыму и в Краснодарском крае. В каждом – разные виды активного отдыха, разработанные специально для подростков.

Бизнес на лесной поляне

Бессонными часами, когда мой сын «ночевал» среди медведей и маньяков, я думала и о том, что организаторы лагеря придумали, конечно, очень остроумный способ зарабатывать деньги. Лагерь – это палатки на лесной поляне. То есть, своего помещения нет, аренду платить не надо.

Более того – даже в этом базовом лагере дети не находятся долго. Они приезжают, проводят здесь три-четыре дня, а потом уходят в поход – например, на пять дней. Сами несут свои «домики» — палатки, сами готовят  простую еду. А на их место в базовом лагере приезжают другие дети, которые тоже вскоре уходят в поход.

Таким образом детей в большом приключении  гораздо больше, чем мест в «Большом Приключении». Часть из них находится в базовом лагере, остальные — в походах. При этом цена за путевку не бросовая – вместе с транспортировкой из Москвы и обратно около 50 тысяч рублей за 2 недели, из которых дня два уходит на дорогу.

Действительно, в «Большом Приключении» нет понятия «смена». Каждый день летнего сезона из Москвы отправляется 2–3 группы по 10 человек. Когда вечером они прибывают на стоянку базового лагеря, оттуда утром в Москву уехали предыдущие 2–3 группы, место освобождается. Таким образом, одновременно в базовом лагере находятся не больше 140 человек. Эту схему Матвей Шпаро позаимствовал у американского лагеря.

Сейчас, конечно, у меня нет никаких вопросов по цене – считаю, что лагерь отрабатывает ее на сто процентов и дает детям и родителям гораздо больше.

Да и с организационными расходами, как оказывается, не все так радужно. За год только на солярку и бензин может уйти 3 миллиона рублей (как мне объяснил Матвей Шпаро, солярка требуется генераторам, которые обеспечивают лагеря электричеством, бензин — для транспорта).

Больше 2 миллионов рублей ежегодно «Большое Приключение» тратит на обучение тренеров-инструкторов и вожатых. Каждый год в течение десяти дней будущие карельские инструкторы слушают курс теории, сдают экзамены и спортивные нормативы на подмосковной базе. В конце апреля отправляются в учебный поход на катамаранах. Потом в течение полутора месяцев они работают в базовом лагере под контролем других инструкторов, и только после этого получают разрешение на самостоятельную работу с детьми.   Аналогичные семинары весной проводятся и для инструкторов с  площадок «Большого Приключения» в Краснодарском крае и в Крыму.

Почему это происходит каждый год? Думаю, опытные руководители детских центров уже догадались. Лагерь не может обеспечить своим инструкторам постоянную занятость. Они обучаются, работают летом, потом находят постоянную работу и в большинстве своем уже не возвращаются.

В итоге прибыль «Большого Приключения» составляет 3–4 миллиона рублей за лето, выручка — около 60 миллионов рублей.

Если вам интересно узнать больше о лагере «Большое приключение» как о бизнесе, рекомендую прочитать статью на РБК.

Секреты туристов со стажем

Почти год, который прошел с первого «Большого Приключения» моего сына, мне не давал покоя один вопрос. Я видела, что детям очевидно тяжело в походах и была почти уверена, что они не захотят вернуться сюда. Но это не так. Мой ребенок поехал по рекомендации друга, который до этого был в этом лагере 3 раза. Игорь был в походах уже 2 раза и собирается в третий в этом августе.

Как удается найти эту тонкую грань, так сбалансировать нагрузку, чтобы загрузить детей, но не сломать, а вдохновить их?

В итоге не удержалась и решила задать этот вопрос создателям лагеря. Оказалось, секрет успеха – использование принципов советского самодеятельного активного туризма. Вот что мне рассказал Матвей Шпаро:

«Многие принципы работы, особенно организации походов, взяты из системы активного спортивного туризма, которая сложилась в СССР в 50-60-е годы. Например, в туристском походе темп движения выбирается по самому слабому участнику. Он не должен отставать и уставать настолько, что не сможет восстанавливать силы.

Большинство наших программ, особенно для новичков, рассчитаны так, что нагрузки в них посильны ребятам, всего лишь регулярно занимающимся физкультурой в школе.

Перед тем, как отправиться в многодневный поход, команды готовятся в базовом лагере. Потом идут в однодневный тренировочный поход. В это время инструктор, вожатый, директор лагеря или его зам по безопасности присматриваются к группе, выявляют ее возможности. Исходя из такого анализа команде и назначается маршрут: если в группе собрались сильные ребята – сложнее, если нет – легче.

В «Большом Приключении» работает собственная Маршрутно-квалификационная комиссия, состоящая из опытных инструкторов. Этот орган создан по примеру спортивных туристов. МКК не обязательно иметь в детском лагере, но мы решили, что нам она поможет обеспечить безопасность детей во время путешествий.

Важный момент, который упускают многие родители: подростки в большинстве случаев жалуются не потому, что нагрузки им не по плечу. Они просто не привыкли преодолевать их, не привыкли быть терпеливыми и упорными. В городе за ними ухаживает мама. В «Большом Приключении» они должны с самого начала, без раскачивания, многие вещи делать самостоятельно. И часто – без напоминания со стороны инструкторов и вожатых. А тут еще и погода испортилась: дождь, ветер, комары…  И интернета нет – вообще тоска! Это и есть причина детских жалоб. Им не тяжело, им — непривычно.

А в конце смены, вернувшись из путешествия, ребята начинают осознавать, что они тоже что-то могут. Что завершившийся поход – это их первая победа над собственной ленью, слабостью, над силами природы. Чувство победы окрыляет и подталкивает их к новым свершениям».

---

Что думаете вы? Пожалуйста, поделитесь мыслями в комментариях.